Falling

[I wanna be Randy Orton]

Прослушать или скачать Mushmellow Falling бесплатно на Простоплеер

— Спасибо, мужик.
Дин Эмброуз поднял мутные глаза на Джона Сину, протягивающего ему руку. Несколько минут назад Сина смог одолеть Кейна в матче с каталками - благодаря Эмброузу. Мистер Никогда-не-сдавайся получил место в бою за титул, несмотря на вмешательство Рэнди Ортона и Сэта Роллинса. Сэта Роллинса, шакала всесильного Трипл Эйча.
— Да пошел ты, — выдохнул Дин в лицо Сине. Игнорируя протянутую руку, он поднялся со скамейки и вышел из раздевалки, больно задев плечом дверной косяк. Остальные рестлеры недовольно загудели, но Сина покачал головой, заставив их замолчать.
— Пусть идет. Ему нужно время, чтобы привыкнуть.
Роман Рейнс нашел друга на парковке. Эмброуз сидел на капоте своей машины, бездумно крутя в пальцах брелок с ключами. Рейнс осторожно присел рядом.
— Тебя подбросить, Роман? — оживление в голосе Дина была настолько фальшивым, что Рейнс поморщился. — Я как раз собирался ехать...
— Дин, когда ты в последний раз спал?
— Вчера. Не помню. Давно, — с той же притворной жизнерадостностью откликнулся Эмброуз. — Хочешь кофе, Роман? В этом городе восхитительно паршивый кофе, я всегда знаю, где его достать!
— Дин! — Рейнс встряхнул его за плечи. Первым порывом Дина было сбросить чужие руки, но уже в следующий миг его плечи поникли. — Дин, ты что, под наркотой?
— Нет. Армейские стимуляторы. Хрен достанешь, зато нет проблем с законом. Хочешь, отсыплю?
— Нет, не хочу, — Роман покачал головой.
— Ну и отъебись, — огрызнулся Эмброуз, в мгновение ока отбросив приветливую маску, отчего его лицо стало похоже на оскаленную звериную морду.
— Дин...
— Все в порядке, Роман, — губы Эмброуза тут же растянулись в жутковатой приторно-сладкой усмешке. — Все хорошо, разве не видишь?
— Все плохо, — возразил самоанец, еще раз встряхивая командного партнера — бывшего командного партнера — за плечи. — Дин, ты не в порядке. Тебе нужно поспать. Тебе нужно поесть. Тебе нужно перестать жрать стимуляторы.
— И что будет? — выкрикнул Эмброуз, и его голос, подхваченный эхом, заметался между колонн подземной парковки спортивной арены. - Что будет, если я все это сделаю? Время повернется вспять, и все будет, как раньше? ЩИТ снова будет несокрушимым, и Сэт выйдет из-за вон той колонны?..
Дин вытянул кулак вперед в победном жесте ЩИТа и выжидающе уставился на Рейнса.
— Ну, Роман, чего ты ждешь?
Внезапно он откинул голову назад и заорал:
— Сэт! Эй, Сэт, где там твоя тощая ленивая задница, мы только ее и ждем!
Рейнс отпрянул в сторону, ошеломленный этим поступком. А Эмброуз никак не мог успокоиться:
— Роллинс, мать твою, уже не смешно! Давай выходи, мы задолбались тебя ждать. Хватит красоту наводить!
Потом он умолк и пару секунд смотрел на свой кулак, одиноко висящий в воздухе.
— Вот видишь, Роман, — тихо сказал он. — Ничего не будет. ЩИТа больше нет. Все уничтожено.
— Дин, — в голосе Рейнса звучало напряжение. Было видно, что поведение Эмброуза пугает его. — Дин, все пройдет. Жизнь продолжается. Нам всем нужно идти дальше.
— Все уже прошло, — резко бросил Эмброуз и спрыгнул с капота. — Иди, Роман. Куда-нибудь... дальше.
Он сел за руль и завел мотор, едва дав Рейнсу отойти в сторону. Кажется, самоанец что-то кричал ему вслед, но Эмброуз его не слышал. Он вдавил педаль газа в пол, и видавший виды "форд" занесло на выезде с парковки. Автомобиль чудом вписался в поворот, ничего не задев, но Дину было плевать. Он не убирал ноги с акселератора еще несколько кварталов, пока не выехал на какой-то пустырь. Там он остановился и еле успел открыть дверь и наполовину вывалиться из салона, повиснув на ремне безопасности: его стошнило от усталости и голода. Прошло добрых десять минут до тех пор, пока Эмброуза не прекратило выворачивать наизнанку горькой черной жижей. Желудок отказывался удерживать литры кофе, которые Дин вливал в себя последние несколько дней, не удосуживаясь добавить к ним чего-то сверх пары крекеров. Нашарив под пассажирским сиденьем полупустую бутылку минералки, Эмброуз прополоскал рот и кое-как умылся. Вода и мятная жвачка немного приглушили отвратительный привкус во рту, но намного лучше не стало.
Все-таки, Рейнс был кое в чем прав. Поесть действительно стоило. Еще немного, и избегать внимания врачей федерации станет невозможно, на Дина и так уже косо посматривали — куда более косо, чем обычно. Если его не допустят к боям... Этого Эмброуз не мог позволить. Лишенный возможности драться, он утратил бы даже то жалкое подобие смысла, которое оставалось в его жизни.
Первым, что попалось ему по дороге, был "МакДональдс". Дин ненавидел эту жральню, предпочитая "Бургер Кинг", но острая резь в животе становилась практически нестерпимой. Он купил целый пакет бургеров и половину съел по дороге в отель, не чувствуя вкуса. Вторую половину доел, запивая кофе, сидя в машине на гостиничной парковке. Дин специально загнал машину в самый дальний от входа ряд, чтобы никто не обратил на нее внимания. Разговаривать с кем-то прямо сейчас было выше его сил, и он решил подняться в номер попозже, чтобы не наткнуться ни на кого из рестлеров, возвращающихся после шоу.
Насытившись, Эмброуз вытащил из бардачка банку со стимуляторами. Вытряхнув на ладонь две таблетки, он вдруг замер, глядя на ярко-красные капсулы. Если не считать коротких, не дольше часа, отключек, он не спал уже больше трех суток. Даже армейский допинг не был рассчитан на такое, и последствия грозили настигнуть Дина в самом скором времени. В лучшем случае он просто упадет где-нибудь и вырубится часов этак на сорок, в худшем... Дин поежился. Как-то раз ему удалось пережить передозировку спидами. Не самый приятный опыт, и уж точно не тот, что хочется повторить. Но спать было нельзя. Стоило Эмброузу закрыть глаза, как на него наваливалась душная волна воспоминаний. События прошлой недели мешались с произошедшим несколько лет назад, загоняя Дина в ловушку, из которой не было выхода.
Эмброуз застонал и уронил голову на скрещенные руки, лежащие на руле. Он опять подошел слишком близко к грани, и опять был слишком слаб, чтобы удержаться на краю. Только теперь не было никого, кто удержал бы его, никого, кто не дал бы ему упасть.
— Сука! — заорал Дин, запрокинув голову. — Сдохни! Сдохни, чертов ублюдок!
Никто не ответил. На парковке было тихо, только на какой-то из машин сработала сигнализация, заставив Эмброуза подскочить и начать озираться по сторонам. Перед глазами стояла какая-то мутная пелена, и Дин не сразу понял, что это слезы.
— Сука, — прошептал он и снова уткнулся лицом в скрещенные руки. Некоторое время его плечи мелко вздрагивали. А потом мир вокруг закружился, руль начал отдаляться, и Дин с ужасом понял, что засыпает. Спасительные таблетки остались валяться где-то у него под ногами.

Я парю в серой дымке, широко раскинув руки. Я где-то посередине всего мира, снаружи него и внутри одновременно. Странное ощущение, но оно дает мне чувство покоя. Есть такое смешное слово - "уравновешенность", и я наконец-то понимаю, что оно значит. Я нахожусь в полном равновесии, ничто на свете не способно пошатнуть его. Я больше не один. Я больше не упаду. Я могу все.

Я стою на ринге, втянув голову в плечи и оскалившись. Передо мной золотой мальчик Трипл Эйча Рэнди Ортон, красуясь, вскидывает руки. Подонок хорош, даже я не могу этого отрицать. Красив, силен, заряжен, как пружина в стволе, как леопард перед прыжком. В следующий момент я ловлю его взгляд, и Ортон вздрагивает — незаметно для зрителей, но с канваса я вижу это очень хорошо, несмотря на то, что левый глаз уже начал заплывать. Гадюка понимает, что его яд не смертелен. Ему не свалить меня. Давненько я так хорошо не получал, но ударами меня не остановить. Даже если сломать мне спину, я буду ползти вперед и царапать, душить, кусать соперника — до конца. Мои братья знают об этом, и не беспокоятся за меня. Теперь это знает и Ортон, и пора бы ему начать беспокоиться.
Я топчусь на месте, ожидая удара. Гадюка медлит, кружа вокруг меня. Я слышу хриплый крик Игрока: "Не тяни! Добей его!", и Ортон бросается на меня. Я усмехаюсь ему в ответ, раскрывая корпус, и мои ноги выстреливают вперед и вверх дропкиком, врезаясь в симпатичную мордашку Ортона и валя его на канвас. Я падаю рядом. Поясницу пронзает острая боль, и мне требуется доля секунды, чтобы пережить ее и подняться хотя бы на четвереньки. К счастью, пока от меня большего и не требуется: я тяжело переваливаюсь на сторону, сажусь на Ортона верхом и бью его кулаком в лицо. Глаза вдруг застилает белое марево: меня накрывает взрыв удовольствия. Это дофамин, мне объясняли это в реабилитационном центре, но я так толком и не понял ничего, кроме того, что боль — мой наркотик. Своя, чужая — без разницы, хотя лучше, конечно же, чужая. Хорошо, что я сейчас не вижу своего лица, иначе эта оскаленная морда начала бы мерещиться мне в зеркалах. Ортон тоже не видит, он закрывает руками лицо, надеясь ослабить град ударов.
Что-то тянет меня за плечо, я не сразу понимаю, что это рефери пытается оттащить меня. Я помню правила и встаю. Меня шатает, но ощущение такое, что меня нежно покачивает на дофаминовых волнах. Склонив голову набок, я смотрю, как поднимается Ортон. Он вертит головой, пытаясь сориентироваться в пространстве и найти свой угол, чтобы передать таг. Я не даю ему такой возможности, влетая в него всем своим весом и швыряя его в угол. Он обвисает у меня на плечах, и я чувствую его горячее прерывистое дыхание на своей шее. Еще один дофаминовый всплеск, наркотический приход, который придает мне сил. Рыча от удовольствия и боли в спине, я поднимаю Ортона и забрасываю его на тернбакл. Кажется, я смеюсь, забираясь на вторые канаты. Еще мгновение, и красавчик Рэнди получает суперплекс. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть в лица братьев. Роман торжествующе воет, почти вскочив на тернбакл. А Сэт идет ко мне по рингу со складным стулом в руках. Я вспоминаю, что это сон, но резкая боль все равно пронзает мою спину.

Я падаю. Серый туман равновесия больше не держит меня, и я камнем лечу вниз. В первый миг я сжимаюсь в воющий от ужаса комок, но потом меня охватывает безразличие. Я снова раскидываю руки, распахивая объятия безумию, которое ждет меня на дне. Брат мой, что ты наделал? Я проклинаю тебя, но мое лицо помимо воли растягивается в усмешке. Давно не виделись, бездна. Здравствуй.

Дин проснулся от боли в спине. Он так и уснул в машине, и теперь тело протестовало против неудобной позы. Затекшие мышцы отказывались повиноваться, и ремень безопасности у него получилось отстегнуть только с третьей попытки. С трудом выбравшись из "форда", Эмброуз с трудом выпрямился и шагнул прочь, но его повело в сторону, и он едва не упал, в последний момент оперевшись на капот. Дело было плохо. Дин уже почти собрался с силами, чтобы пойти наконец в номер и принять душ, но тут его окликнул подошедший охранник.
— Сэр, вы в порядке? Вам вызвать "скорую"?
— Не нужно "скорую", — прошипел Дин. — Просто ногу свело. Сколько времени?
— Почти четыре утра, сэр. Помочь вам дойти?
Эмброуз резко повернулся к нему, и молодой охранник замер, так и не коснувшись рукой плеча Дина.
— Прошу прощения, сэр, — парень поспешно развернулся и ушел, оставив Дина одного. Тому понадобилось еще несколько минут для того, чтобы забрать из машины вещи и медленно пойти ко входу в отель, на ходу стирая с лица неподвижный страшный оскал-маску.
Примерно к семи утра Дину удалось привести себя в порядок, правда, относительный: рожа, смотревшая на него из зеркала, доверия не внушала. Если честно, так хреново он выглядел только когда слезал с наркотиков, после трехдневной ломки. Те же заострившиеся скулы, те же мешки под глазами, правое веко едва заметно дергается, пальцы дрожат, голова вжата в плечи до боли в шее... В таком виде в федерации показываться было нельзя. Эмброуз понимал, что ему просто необходимо выспаться, но страх перед снами был слишком велик.
Вздохнув, Дин переоделся в спортивную форму и накинул капюшон, скрывая лицо. Он будет делать то, что умеет: драться. Однажды ему удалось побороть зависимость от наркотиков. Теперь же предстоит справиться с зависимостью от того, кто заставил его это сделать. Старые методы должны были сработать. Дин хорошо знал свое тело: чем сложнее перед ним стояла задача, тем больше сил у него появлялось.
Эмброуз бежал по тротуару, не задумываясь особо о том, куда направляется. Он на автомате уклонялся от прохожих, притормаживал на светофорах и старался ни о чем не думать. Первые полчаса ему даже это удавалось: измученные мышцы буквально стонали от новой нагрузки, и каждый шаг давался с трудом. Все было как тогда, когда он часами наворачивал круги по парку возле реабилитационного центра, мечтая только об одном: вмазаться и отрубиться. Только тогда рядом с ним бежал Сэт Роллинс, каким-то чудом умудрявшийся выкраивать время для этих пробежек между тренировками и выступлениями.
Была ранняя осень, уже начались дожди. Кроссовки молодых людей хлюпали по размоченному дождем песку парковых дорожек. Они молчали, чтобы не сбивать дыхание. То есть, сперва Эмброуз тихо матерился сквозь зубы, но потом замолчал, полностью погрузившись в ритм своих шагов. Присутствие Сэта успокаивало незнакомым Дину доселе чувством локтя, и он бежал вперед, не обращая внимание на тошноту и головокружение. Спуск размыло сильнее, чем остальной маршрут, и Дин слегка сбавил скорость, внимательно следя за тем, куда ставит ноги. Его это все равно не спасло: под его немаленьким весом пласт мокрой глины сдвинулся с места, и Эмброуз, теряя равновесие, полетел вниз. Точнее полетел бы, если бы Сэт в последний момент не схватил его за локоть и не удержал, балансируя на скользкой поверхности.
— Спасибо, — буркнул Дин, глядя в сторону. Роллинс с улыбкой хлопнул его по плечу.
— Я никогда не дам тебе упасть.
Дин зарычал и припустил вперед, распугав немногочисленных прохожих. Его занесло в какую-то промзону, и он понятия не имел, как здесь оказался, и как ему возвращаться назад. Но этот факт его совсем не беспокоил. Хуже всего, что от воспоминаний было не скрыться, не убежать. Дин лишил себя сна, но они догнали его и бодрствующего.
— За что? — заорал Эмброуз, не думая о том, кто может его услышать. — За что, сука?
Он в ярости саданул кулаком по стеклянной стене автобусной остановки. В костяшках отдалось болью, антивандальное стекло пошло трещинами. Дин задумчиво посмотрел на свои руки, потом на разбежавшуюся по стене паутину. А потом с радостным кличем принялся молотить по стеклу кулаками.
Как выяснилось, каждая стенка выдерживала с десяток ударов — поменьше, чем иные рестлеры. Дин не успокоился, пока не оставил после себя ни одного осколка крупнее своей ладони. Это заняло не так уж много времени, и на его счастье, никто не вызвал полицию. Натянув капюшон пониже и спрятав окровавленные руки в карманах куртки, Эмброуз неспешно потрусил в обратном направлении. Он воспользовался туалетом какой-то забегаловки, чтобы смыть кровь, соврав, что упал во время пробежки. Официантка ему вряд ли поверила, но они оба знали, что она ничего никому не расскажет. Дин вырос в похожем районе и знал правила выживания в них: никому не доверяй, никого не оставляй за спиной, никому ничего не рассказывай. Он до сих пор проклинал себя за то, что нарушил эти правила.
К счастью, в кармане штанов нашлась мелочь. Спросив у официантки номер автобуса, на котором можно добраться до его гостиницы, Дин купил у нее какой-то пончик и вышел на улицу. Пончик оказался тошнотворно сладким, и он пожалел, что не взял кофе. Впрочем, кофе за последние дни он выпил более, чем достаточно.
Вернувшись в отель, Дин проскользнул в свой номер, запер дверь, и, на ходу сбрасывая одежду, залез под горячий душ. Под струями обжигающе горячей воды он простоял минут двадцать, пока не почувствовал, как расслабляются сведенные от нервного напряжения мышцы. К тому моменту, как он, стоя перед зеркалом, сушил полотенцем волосы, Эмброуз уже казался себе похожим на живого человека, а не на несвежего зомби. Но, хотя ему и удалось избавиться от тремора, с лицом по-прежнему нужно было что-то делать. На этот счет у него уже были кое-какие мысли, но сначала — еда.
Плотно пообедав в гостиничном ресторане (огромных трудов стоило есть медленно, прожевывая каждый кусок, а не забрасывать в себя жратву, как уголь в топку), Дин вытащил телефон и нашел в памяти нужный номер.
— Рене? Привет, детка. Где ты?
— Ооо, мистер Эмброуз, — фыркнула в трубку Рене Янг. — Чем обязана?
— Мне нужна твоя помощь.
По его голосу Рене поняла, что происходит что-то серьезное. Она мигом отставила шутливый тон в сторону.
— Номер Б16, на втором этаже. Жду тебя.
Окинув Дина долгим оценивающим взглядом, Рене неодобрительно поцокала языком.
— Паршиво выглядишь, Дин.
— Я знаю. Поэтому и пришел к тебе, — откликнулся Дин, с интересом изучая обстановку. Красотка-репортерша оказалась бардачницей покруче некоторых парней. Предметы одежды валялись прямо на полу, содержимое косметички было рассыпано ровным слоем по столу, на спинке кровати сиротливо висел телесного цвета лифчик. Заметив взгляд Эмброуза, Рене невозмутимо сдернула бюстгальтер со спинки и зашвырнула его в щель между кроватью и стеной - точно таким же жестом, каким сам Дин забрасывал под кровать грязные носки. Это неожиданное сходство заставило Дина улыбнуться, несмотря на его состояние.
— Зря улыбаешься, — заметила Рене. — Не знаю, что я смогу сделать с твоим лицом. Я все-таки журналист, а не визажист.
— Я вообще удивлен, что ты умеешь краситься, с твоей-то внешностью.
— Трепло, — усмехнулась девушка, усаживая Дина на стул лицом к окну. — Не отвечаю за результат, но косметики на тебе будет больше, чем на Зигглере.
В другой день Дин не преминул бы развить эту тему, но сейчас он просто вздохнул и сказал, обмякая на стуле:
— Просто сделай с этим что-нибудь.
Следующий час он сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь легкими прикосновениями Рене к лицу. Насчет количества косметики она явно не соврала: примерно на четвертой кисточке Дин перестал считать и расслабился, справедливо полагая, что хуже все равно не будет. Наконец, Рене перестала "делать что-нибудь" и потрепала его по плечу.
— Просыпайся, Спящая Красавица. Принимай работу.
Дин придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале, поданном девушкой. Наклонил голову так и эдак, задрал побродок, потом опустил его к груди.
— Насчет красавицы ты явно загнула, милая. Но пару клиентов у Зигглера уведу, как ты считаешь?
Рене прыснула от смеха, и Дин тоже улыбнулся. В последние месяцы они провели немало времени за взаимными подколами и пикировками. У мисс Янг оказалось весьма нетривиальное чувство юмора и неиссякаемый запас колкостей наготове. Таких, как она, в районе, где Дин вырос, называли "полон рот иголок". С другой стороны, как бы еще ей удавалось работать в окружении толпы мордоворотов? У Эмброуза никогда раньше не было друга-девушки, и он уже начинал думать, что он много из-за этого упускал.
— Спасибо, Рене. С меня причитается. Как насчет поужинать как-нибудь вместе?
— Неплохая идея. Только давай дождемся момента, когда я буду сидеть за столиком с парнем, а не с японской гейшей.
Дин вскинул руки, признавая поражение. Поднявшись на ноги, он чмокнул Рене в щеку и пошел к дверям. Уже в самом проеме девушка догнала его и нежно дотронулась до забинтованной руки.
— Удачи тебе, Дин, что бы ты ни задумал. И постарайся не угробить себя до нашего ужина, ладно?
— Постараюсь, детка. Иначе мне придется учиться краситься самому, так ведь?
Вернувшись в свой номер, Дин вытащил из-под кровати спортивную сумку, в которой возил вещи. Некоторое время он смотрел на черную форму ЩИТа, а потом решительно задвинул сумку обратно. ЩИТа больше нет, и незачем лишний раз бередить душу. Теперь он просто Дин Эмброуз, парень из бедных кварталов Цинциннати, штат Огайо, сам себе хозяин и судья. Дин накинул поверх белой майки, в которой сидел у Рене, кожаную куртку и подбросил на ладони ключи от машины.
На самом деле, ехать в арену не хотелось. У него не было объявленных боев, а распоряжение Стефани о том, что все рестлеры должны присутствовать за кулисами во время шоу, можно было и проигнорировать. Дин ни капли не боялся эту вздорную бабу, как не боялся и ее мужа, но появиться там стоило. Хотя бы для того, чтобы извиниться перед Романом и Синой. Извиняться тоже не хотелось, но это было одним из шагов программы по преодолению зависимостей, а Дин твердо намеревался пройти ее еще раз, до самого конца, и больше никогда не совершать таких ошибок.
Его решимость чуть было не истаяла апрельским снегом, когда он подошел к Сине в раздевалке под взглядами половины ростера. Джон искал что-то в своей сумке и, когда Дин подошел, заинтересованно поднял голову. Эмброуз шмыгнул носом. Передернул плечами. Сунул левую руку подмышку правой, а ее уже протянул Джону, хмуро глядя на него исподлобья.
— Прости, мужик. Без говна?
— Без говна, — Сина крепко пожал протянутую руку и хлопнул Дина по плечу. — Ты как?
— В норме, — буркнул Дин и поспешил ретироваться, пока никто с ним не заговорил. Отвечать на чужие расспросы он был не в состоянии. Впрочем, после короткого разговора с Синой стало полегче на душе, и Дин отправился искать Романа - в раздевалке того не было. Рейнса он нашел быстро: самоанец стоял прямо рядом с выходом на рампу, где громоздились в темноте скелеты неиспользуемых декораций и каких-то непонятных конструкций. Роман разговаривал с братьями Юсо. Неугомонные близнецы даже за кулисами не могли стоять спокойно, то и дело подскакивая на месте от распирающей их энергии. Кто-то, то ли Джимми, то Джей, Дин различал их только по татуировкам, сказал что-то, и все трое весело рассмеялись.
Дин шагнул обратно в тень скрывавшей его конструкции. Желание разговаривать с Рейнсом пропало начисто, исчезло под стремительным оползнем зависти. Роман был не один. У него была семья. Настоящая большая семья. А еще был билет в матч за титул. И совсем не было дела до того, что случилось со ЩИТом, как и до Дина Эмброуза.
Дин со свистом выпустил сквозь сжатые зубы воздух из легких и от души съездил себе кулаком по скуле, рискуя пустить насмарку все старания Рене. Это говорила зависимость. Он и раньше начинал жалеть себя, позволяя себе одну дозу за другой. Он сможет с этим справиться снова. Встряхнув головой, Дин сунул руки подмышки по старой дурацкой привычке — он всегда делал так, когда нервничал, — и быстро пошел к самоанцам.
— Слушай, Роман, я хотел...
И тут с ринга раздался усиленный мощными динамиками арены голос Роллинса. Дин замер, не договорив, словно превратившись в соляной столп. Он слушал, как говорит его "бывший бизнес-партнер", его враг, его брат, а за спиной его пылал гнев господень.
Я парю, раскинув руки...
Дин ощутил на плече руку Рейнса и стряхнул ее, не глядя.
Нет.
— Нет! — Дин зарычал, уже на бегу сдирая куртку и швыряя ее в руки растерянному близнецу Юсо.
Я падаю.

Дин брел по коридору спортивной арены, не видя ничего перед собой. Его опять тошнило: то ли от пропущенного удара в живот, то ли от истощения. На СмэкДауне ему предстоял матч с Кейном, но Эмброузу было плевать. Он уже побеждал Большую Красную Машину раньше, и не собирался беспокоиться на этот счет. Хуже было другое: он опять сорвался. Как уже срывался раньше. Ему опять не хватало сил, чтобы справиться самому.
Впереди замаячили человеческие фигуры. Парень с камерой, девушка с микрофоном и рыжий здоровяк. Рене берет интервью у Шеймуса перед матчем с Уайяттами, понял Дин и развернулся, чтобы не попасться им на глаза. Но Рене уже заметила его и сделала знак оператору, чтобы не начинал снимать.
— Дин? — окликнула она Эмброуза. Тот, сжав зубы, ускорил шаг, но тут перед глазами у него потемнело, и Дин со всхлипом завалился набок.
— Дин! — Рене отшвырнула микрофон и бросилась к нему. — Врача, кто-нибудь! Вра...
Она склонилась над скорчившимся у стены Эмброузом, и тут же его ладонь зажала ей рот.
— Только не врача, пожалуйста! Найди Романа. Только не врача... — Дин говорил все тише, постепенно проваливаясь в беспамятство. Шеймус оттеснил Рене в сторону и подхватил его сам, не давая окончательно упасть на пол.
— Господи, Дин, что с тобой?
— Найди Романа, Рене, пожалуйста. Никому больше... Только не врача...
Дин еще успел услышать дробный цокот каблуков Рене и ее голос, зовущий Рейнса, а потом наступила темнота.

Темнота теплая и мягкая на ощупь, будто сахарная вата. Она замедляет мое падение, и некоторое время я погружаюсь в нее, как в воду. Так ныряют в облака в детских мультиках. Я знаю, что до конца осталось недолго. Я помню. Я отдыхаю в этой темноте, а потом начинаю помогать себе руками, устремляясь все ниже. Я улыбаюсь в предвкушении.

Я сижу, скорчившись, на холодном кафеле ванной комнаты, прижимаясь одной щекой к стене. Эта сторона лица почти онемела, глотка болит, будто я глотал наждачку. Ничего я, разумеется, не глотал: последние двое суток я только пил теплую, без вкуса и запаха, воду и блевал. Вот и сейчас меня скручивает очередным приступом рвоты, и я свешиваюсь над унитазом, извергая из себя потоки желтоватой желчи. Когда я нахожу в себе силы поднять голову, Сэт протягивает мне полотенце. Он что-то говорит, и я скорее угадываю, чем слышу:
— Держись, Дин. Потерпи немного.
— Пошел нахуй, сука! — ору я. На самом деле — еле слышно шепчу. — Сэт, прошу тебя, дай мне дозу и отъебись.
— Потерпи, Дин, — он кладет руку мне на плечо.
— Сука, — хриплю я. — Дай мне это дерьмо, а то хуже будет!
— Что ты сделаешь, Дин? — в его голосе нет насмешки, только сочувствие, и от этого мне еще хуже.
— Убью тебя, ебаная ты тварь! Убью!
— Ну попробуй, — говорит он снова без насмешки, и я встаю.
У меня разъезжаются ноги, и я цепляюсь за стену. Сэт стоит, опустив руки, и смотрит, как я пытаюсь встать. Я ненавижу его в этот момент, и ненависть придает мне сил. Я наконец-то отлепляюсь от стены, и бью его в лицо, бью, вкладывая в удар всю свою ярость. Он легко блокирует мой удар и бьет в ответ, коротко, без замаха. Мои зубы издают клацающий звук, рот взрывается болью. Становится горячо и солоно. Я провожу языком по разбитым губам, слизывая с них собственную кровь. А потом Сэт бьет мне в живот, и меня опять тошнит. Ноги подкашиваются, и я падаю. А он подхватывает меня и держит все то время, пока я выблевываю свои внутренности.
— Я же говорил: я никогда не дам тебе упасть.
Спасибо, думаю я, и сосредотачиваюсь на очередном приступе рвоты.

Я падаю...

— Дин, господи... Что же это... Роман, может, все-таки в больницу?
— Не надо в больницу, - голоса Рейнса и Эмброуза прозвучали одновременно.
Дин понемногу приходил в себя на заднем сиденье машины Рейнса. Рене держала его за руку, испуганно заглядывая в глаза.
— Дин...
— Я в порядке, детка, — Эмброуз с усилием выпрямился. — Просто нужно немного поспать. Роман!
— А? — откликнулся самоанец с водительского сиденья. Он внимательно следил за дорогой, но время от времени посматривал на Дина через зеркало заднего вида.
— Ты был прав. Извини. И... спасибо.
Рейнс удовлетворенно качнул головой.
— Фигня вопрос, брат.
— Фигня вопрос, брат, — эхом ответил Эмброуз и закрыл глаза, переживая короткий миг головокружения.

Я больше не падаю. Нет, теперь я лечу вниз. Я знаю, что ждет меня на самом дне. Знаю, кто.

Матч без ограничений — то, что нужно, чтобы закончить наконец войну с Эволюцией. "Адаптируйтесь или сдохните" — так любит говорить Трипл Эйч. Настало время объяснить ему, что ЩИТ не собирается ни к кому и ни к чему адаптироваться. Мы просто заставим сдохнуть любого, кто встанет у нас на пути.
Сэт передает мне таг, и я перелетаю через канаты, чтобы принять на себя удар Трипл Эйча и дать брату спокойно убраться за пределы ринга. Ему сильно досталось, как, впрочем, и всем нам сегодня. Но я же Дин Эмброуз, долбаный стойкий оловянный солдатик, куда там Джону Сине. Я пережидаю град ударов, которые наносит мне Игрок, хотя после каждого из них становится немного больнее дышать. Кажется, у меня треснуло ребро, и спать сегодня ночью не придется. А, к черту. Зато я добился своего: Трипл Эйч, решив, что я выдохся, толкает меня вниз, чтобы провести Педигри. Дождавшись, пока он чуть подсядет перед прыжком, я резко выпрямляюсь и дергаю его ноги на себя. Трипл падает назад, его затылок с оглушительным грохотом бьется о канвас.
Я ухмыляюсь ему в лицо, наслаждаясь его болью, и пинком переворачиваю его на живот. Он силится встать, опираясь на руки, но я ему не позволю. Адаптируйся, Игрок, адаптируйся, если хочешь, потому что я уничтожу тебя в любом случае. Моя нога в армейском ботинке врезается ему в спину, в позвоночник, в ребра - я почти слышу их хруст, почти чувствую горячечный жар избитого тела через каучук подошвы. Как будто пытаешься затоптать тлеющий торфяник: нога немного проваливается, и ее нужно выдергивать с усилием.
Ладно, пора с этим заканчивать. Еще один пинок, и Трипл Эйч лежит на спине, хватая ртом воздух. Староват ты уже для таких игр, а, Игрок? Я беру его за ноги, и сворачиваю в узел шарпшутера. Блядь, какой же он тяжелый. Не помешало бы сбросить пару килограммов. Или это я так устал? Неважно. Я откидываюсь назад, выжимая из болевого приема максимум. Трипл стонет, пытаясь выбраться из залома. Ему больно: я знаю, как это. Сначала поясницу начинает тянуть, потом это ощущение превращается в боль. А потом ты не можешь думать ни о чем, кроме того, как трещат твои мышцы, скручиваясь под чужим весом, как рвутся волокна, как натягиваются струнами сухожилия, как с хрустом сминается позвоночник...
Я получаю мощный удар в спину, выпускаю Трипл Эйча и сам валюсь на канвас, пытаясь сообразить, что произошло. В поле зрения попадают ярко-синие сапоги. Теперь понятно, я схватил гарпун от Батисты. Игрок ушел. Ну что ж, Дэйв, ты такой же пережиток прошлого, как и твой босс. Я бросаюсь ему в ноги, он теряет равновесие и отступает назад, чтобы не упасть. За спиной у него канаты, и Батиста, оттолкнувшись от них, летит мне навстречу. Уворачиваюсь с трудом, в пояснице свернулся клубком чертов еж. Начинаю свой разбег, но поздно. Батиста выставляет руку на шлагбаум, и удар выбивает воздух из моих легких. Остатки его вышибает, когда я со всего размаху падаю спиной на канвас. Батиста не торопится меня удерживать, ему хочется покрасоваться перед зрителями. Отсоси, Дэйв, они тебя ненавидят. Сейчас я встану и покажу тебе, почему. Сейчас я встану...
Что-то легонько бьет меня по руке. Я скашиваю глаза в сторону и вижу лежащий возле моей ладони кендо-стик. За рингом ухмыляющийся Роман показывает мне большой палец. Я возвращаю ему ухмылку и подбираюсь, готовясь к прыжку. Батиста картинно падает, выставив локоть, но я встречаю его хлестким ударом по ребрам не вставая, с колена. Не в силах изменить законы физики, Животное рушится вниз, едва успев выставить руки. На темной коже набухают полосы от бамбука, в глазах непонимание. Но каждый удар привносит немного ясности в нашу проблему, не правда ли, Дэйв?
Обожаю кендо-стики. Если бить с оттяжкой, порвать кожу совсем не сложно, и тогда на розовой полосе появляется череда рубиновых капель. Красиво. Кстати, что это за странный звук? А, это мой голос. Я смеюсь, и пытаюсь кричать что-то сквозь хохот, но выходит неразборчиво. Мне вторит голос Рейнса... а, нет, Роман кричит что-то другое. "Берегись"? "Обернись"? Не могу разобрать, но на всякий случай все равно оборачиваюсь. Через ринг ко мне идет Сэт Роллинс со складным стулом в руках. Опять этот чертов стул. Ах, да. Это сон.

У самого дна темнота сгущается, и мне приходится прорываться сквозь нее. Клочья мрака виснут на руках, прилипают к пальцам, словно роешь руками полужидкую глину. Не думаю, что меня это остановит. Ничто не может остановить меня. Я все-таки не удержался на краю. Я все-таки упал. Брат мой, враг мой, что же ты наделал? Ничего уже не исправить. Я почти в самом низу.

Когда Дин проснулся, за окном были сумерки. Он приподнялся на кровати, пытаясь понять, какое сейчас время суток, и дремавший в кресле Рейнс тут же открыл глаза.
— Ты в порядке, Дин?
— Не знаю, - голос Эмброуза прозвучал хрипло и надтреснуто, будто кирпичи дробят. — Сколько времени?
— Есть хочешь? — вместо ответа спросил Роман.
— Хочу, — мгновенно отреагировал Дин, забыв про свой вопрос. Рейнс кивнул и вытащил из термопакета коробки с едой. Теплый бульон Эмброуз проглотил бы одним глотком, но самоанец всучил ему ложку и не отходил, пока Дин не выхлебал ей все до последней капли. Потом наступил черед бифштекса и каких-то овощей, их Дин ел, разрезая на мелкие кусочки, под строгим взглядом Романа. Доев, он облизнулся и жалобно спросил:
— А кофе?
— Обойдешься, — фыркнул Рейнс. — Спи.
Сволочь ты, хотел сказать Дин, но уснул раньше, чем его голова коснулась подушки.

Я чувствую под ногами твердь. Это значит, что теперь нужно пробираться сквозь вязкую жижу вперед, пока не выберешься из нее на открытое место. От комьев темноты на коже остается липкое ощущение, словно в сауне сидишь. Ничего, я уже почти добрался.

Сегодня я наконец-то нормально поел и смог удержать жратву в желудке. Мы с Сэтом отмечаем это молочным коктейлем. Точнее, он потягивает через трубочку молочный коктейль, а я хмуро смотрю на него сквозь стакан минералки.
— Зачем? — спрашиваю я и непроизвольно дотрагиваюсь до болячки на губе.
Он пожимает плечами.
— Зачем? — повторяю я, уже более настойчиво.
Мы сидим в какой-то дурацкой забегаловке с красными диванами, как во всех этих ситкомах. Сейчас середина дня, и посетителей практически нет, только в дальнем конце сидят две девушки, потягивая что-то слабоалкогольное из высоких бокалов. Симпатичные.
Сэт болтает соломинкой в своем стакане. А потом смотрит мне в глаза.
— Ты можешь без этого.
— Сто раз это слышал, — фыркаю я, отводя взгляд. — Я все равно сорвусь.
— Подумай об этом с другой стороны, — говорит Сэт и улыбается. — Представь, что я просто отобрал у тебя костыли.
— Какие еще костыли? — я не понимаю, о чем он говорит.
— Вот именно, — отвечает Сэт и смеется. — Нахрен они тебе не нужны.
Я начинаю смеяться вместе с ним. Через минуту мы хохочем так, что девушки с дальнего столика начинают коситься на нас и крутить пальцами у виска. А потом Сэт перегибается через стол и говорит мне практически на ухо:
— Иди вперед, Дин. И не бойся, брат, я не дам тебе упасть.

Мне перестает хватать воздуха. В этой черной жиже практически нечем дышать, но я чувствую по тому, как она прогибается под руками, что выход рядом.

В следующий раз, когда Дин проснулся, на улице было совсем темно. На тумбочке горел ночник, а в кресле спала, свернувшись клубочком, Рене. На подлокотнике моргал экраном выпавший из ее руки телефон. Из открытой коробки с китайской едой на столе одуряюще пахло... едой. Эмброуз осторожно сел и дотянулся до нее. К счастью, там оказалась курица, причем довольно крупными кусками, так, чтобы можно было есть руками.
Насытившись, Дин покосился было на стакан с остывшим кофе, но потом вздохнул и медленно поднялся на ноги. Он был в одних трусах — видимо, Роман раздел его после того, как на руках притащил в номер. По крайней мере, Дин надеялся, что это была не Рене. Ступая с предельной осторожностью, чтобы не разбудить девушку, он прокрался в ванную. Там долго пил холодную воду из-под крана, потом сидел на краешке душевой кабины, набираясь сил на дальнейшие действия: на мочевой пузырь ощутимо давило. Закончив все свои дела, Дин так же тихо вернулся в комнату. Укрыв Рене пледом с кровати, он завернулся в подобранное с пола покрывало и лег обратно, уткнувшись лицом в подушку.

Еще один рывок, и темнота перестает держать меня. Не встретив сопротивления, я не успеваю остановить движение и кубарем качусь по земле, но тут же вскакиваю, жадно хватая ртом воздух. Вовремя — он уже идет ко мне. Я знаю эту его походку: обманчиво расслабленную, неровную, как будто он под кайфом. Он все еще думает, что я буду с ним драться. Отсоси, ублюдок. Здесь тебе не ринг.
Я бросаюсь на него, вкладывая в удар плечом весь свой вес, и мы оба падаем. Никто не собирается позволить другому встать, и мы хрипящим и рычащим клубком катаемся по земле, осыпая друг друга ударами. В ход идут кулаки, локти, колени, и больше того. Я сижу на нем верхом, впечатывая кулаки в твердое, но такое податливое тело. Он вцепляется пальцами мне в лицо, метя в глаза. Я хватаю его за плечи и трясу, как терьер крысу, чувствуя, как его затылок бьется о землю. Когда его пальцы начинают слабеть, я вцепляюсь в его волосы - короткие - и тяну их назад, заставляя его запрокинуть голову и открыть горло. Я смотрю в его лицо - в свое лицо. А потом резким движением ломаю себе шею. Отвратительный хруст бьет по ушам.
Я сижу на коленях, держа на руках собственное безжизненное тело. Несколько вдохов, и оно начинает бледнеть и таять, пока от него не остается только несколько струек серого тумана. Я сижу на коленях и тупо смотрю вперед, в темноту. Завеса тьмы вздрагивает и расступается на миг, выпуская Сэта Роллинса. Он идет ко мне со складным стулом в руках. Я не могу больше этого выносить.
Я кричу:
— Какого хрена?
Я кричу:
— Какого блядского хрена тебе еще от меня надо? Когда ты наконец оставишь меня в покое?
Он молчит.
Я кричу:
— Нахрена вообще это все было нужно? “Я никогда не дам тебе упасть, Дин”, — передразниваю его, отвратительно кривляясь. К черту все. Я знал, что так будет, знал, что снова сорвусь. Зачем только я поверил…
Сэт ставит стул на землю рядом со мной и садится. Он смотрит на меня долгим изучающим взглядом, в котором нет насмешки, только сожаление. От этого мне еще хуже.
— Отдай мне эти ебаные костыли, Дин.
— Какие костыли? — я не понимаю, о чем он говорит.
— Помнишь, я говорил тебе, что ты можешь обойтись без наркотиков? Ты смог. И ты сможешь обойтись без любых других костылей, которые ты зачем-то продолжаешь подбирать. Ты можешь все, Дин. Просто перестань искать то, от чего ты будешь зависеть. Все, что нужно для жизни, у тебя уже есть.
— Я бы не отказался еще и от миллиона долларов, — фыркаю я.
Сэт смеется. Мы оба смеемся. Я закрываю глаза, и меня подхватывает серая дымка, отрывает от земли, поддерживает в воздухе, словно облако в детском мультике. Я развожу руки в стороны, наслаждаясь чувством парения.

Дин проснулся от прохладного и влажного прикосновения к лицу. Он открыл глаза, но тут же часто заморгал, стряхивая попавшую на ресницы воду: Рене вытирала его лоб мокрым полотенцем. Заметив, что Эмброуз больше не спит, девушка потерла согнутым запястьем глаза и устало улыбнулась.
— Добро пожаловать в реальный мир, Нео.
— Привет, детка, — Дин облокотился на локти и, склонив голову к плечу, посмотрел на Рене. Она выглядела уставшей. Судя по всему, он стоил мисс Янг нескольких часов сна и до черта нервных клеток. Девушка по-своему истолковала его взгляд.
— Ты кричал во сне. Дергался, как будто с кем-то дерешься.
— Просто дурацкий сон, — Дин похлопал ее по руке. — Все в порядке. Кстати, кто-нибудь все-таки скажет мне, сколько времени?
Рене сказала. Дин охнул. Получалось, он проспал почти двое суток, и бой с Кейном был назначен уже на завтра. Потерев ладонью лоб, он сел на кровати и привалился спиной к стене.
— Хочешь чего-нибудь, Дин?
— Ага. Молочный коктейль.
— Сейчас я закажу, — Рене потянулась к телефону, но Эмброуз покачал головой.
— Верни мне лучше джинсы. Пожалуй, мне пора прекращать валяться в постели. Сейчас я приму душ, и мы пойдем в какую-нибудь дурацкую кафешку с красными диванами, будем пить молочный коктейль через трубочку и говорить о всякой ерунде. Как тебе такой план? — Дин улыбался. Впервые за прошедшие пару недель он чувствовал себя хорошо.
— Монстр Франкенштейна вместо гейши? Что ж, уже на шаг ближе к нормальному парню, — Рене фыркнула и протянула ему руку, помогая встать.
Дин стоял под струями горячей воды, закрыв глаза, и чувствовал, что справился.

Я парю в серой дымке, широко раскинув руки. Брат мой, враг мой, ты не лгал мне. Я буду благодарить тебя - и проклинать тебя - вечно. Ты все-таки не дал мне упасть.
Мне больше не нужны костыли.
Я больше не один.
Я могу все.
Я парю...

@темы: writing on the sand

Comments

[Этот долбанутый наркоман]

я в тихом восторге!

[Nemhain]

Я испытываю сомнения в плане излишнего драматизма, но у меня это происходит скорее от странного понимания ихней ситуации с шоу/реальностью (вот честно, так мне мозги еще не ломало).
В целом - замечательный фик. И спасибо за Дин/Рене. Мне кажется, как-то так оно и должно быть…)) Вообще она молодец, оттяпала такое счастье

[I wanna be Randy Orton]

Олень_Вуайерист, спасибо )

Nemhain, когда пишешь джен на третий левел, нужно МОАР ДРАМА )))
Спасибо за отзыв, вопщем)

Это же просто бомба!
На столько морр филингс, что слов нет. Прочувствовал всё, как на себе. Чертово предательство, такая дружба накрылась.

[I wanna be Randy Orton]

anomalgay, прошу прощения за некрокомментарий, был вне доступа к сети )

Большое спасибо за отзыв!